[fsn_row][fsn_column width=”12″][fsn_text]
Сказать, что я нежно люблю произведения Сорокина – всё равно что ничего не сказать. Отчасти, он напоминает мне о тех славных днях, когда я, будучи подростком, зачитывался Пелевиным (которого сейчас читать очень тяжело), отчасти, просто радует тем, как искажает реальность по своему авторскому усмотрению и накидывает столько всего, что диву даёшься: «А так можно? А он точно здоров?»
Если вы когда-то интересовались его творчеством, то скорее всего понимаете, о чём я говорю. Сорокин не просто пытается осмыслить то, что происходит вокруг него, но и часто заглядывает в будущее, в мрачных тонах описывая отнюдь не прекрасные картины счастливого завтра. Он бросает вызов современной массовой литературе и очень часто создаёт нечто такое, что литературой вообще никогда не захочется называть.
Сорокинская «Норма» – это книга, с которой можно начать знакомство с его творчеством, и произведение, на котором это знакомство можно и закончить – настолько оно низкое и грязное в некоторых моментах. Но если вас всё-таки что-то зацепит, то даже через все когнитивные диссонансы и внутреннее отвращение вы будете пытаться пробиться сквозь ломаный язык многих его книг. И, скорее всего, не пожалеете.
Структура «Нормы» проста: есть 8 частей, в каждой из которых, так или иначе, раскрывается сущность слова «норма» в контексте советской жизни 50-80-хх годов. Части не взаимосвязаны, истории не пересекаются. Да что уж там говорить – даже в самих частях истории не особо-то и связаны, ровно как само слово «история» очень сложно применить к ним. Содержание книги – это хтонический ад разной степени тяжести. И чем крепче ваша морально-этическая рамка, тем сложнее вам будет воспринимать творящееся безумие.
Моя любимая часть – это первая. Собственно, именно из-за неё я и решил познакомиться с Сорокиным. Итак. Нормальный советский город. Нормальные советские граждане, живущие своей нормальной жизнью. Кто-то ходит в детский сад. Кто-то работает в милиции. Кто-то проводит вечер за бутылкой «жигуля и разговорами с другими выпивохами у ларька. Но всех их объединяет одно – необходимость выполнять «норму», которую установило советское государство.
И этой нормой, в числе всего прочего, является брикетик говна, который каждый гражданин должен съедать. Обязан съедать, ибо за невыполнение нормы можно получить выговор на партсобрании, лишиться части зарплаты и ещё долгое время ловить косые взгляды от коллег по трудовому цеху. И это всё в декорациях советского быта.
Нормальный автомобиль.
То, что сделал Сорокин, вполне можно обозвать «социологией нормы» (в данном случае именно этой, «сорокинской нормы»), ведь он смог показать различные стороны жизни, и в каждой из них нашлось своё место этой норме. Старый знакомый может удивиться, что у его друга, который живёт в другом городе, норма совсем другой консистенции. Кто-то ест норму с вареньем, кто-то с кабачковой икрой, а у кого-то сын только что достиг возраста, когда всем детям положено начинать есть норму. И ребёнок такой: «Да это же говно!» – а родитель: «Нет, это норма, ты обязан её есть! Ешь, а ни то дома все каникулы проведёшь!»
Кто-то сидит на кухне и рассуждает, что в этих ваших заграницах норму едят по-цивилизованному. Кому-то достался очистительный аппарат от отца-инженера, и он очищает норму, чтобы она была без запаха и вкуса. Кто-то вспоминает, что раньше норма была вся комковатая и твердая, не то что сейчас. А кому-то приходится выполнять план по норме, чтобы гражданам советского союза было что есть. И всё это с потрясающим реализмом и живостью.
Точно такого же внимания заслуживает и пятая часть, которую можно озаглавить как «Дорогой Мартин Алексеевич». Обычный пенсионер, у которого весь смысл жизни сводится к садоводству, пишет письма своему родственнику и в них излагает свои мысли о поведении племянников и племянниц. Он не понимает, что не все видят мир, как он, и что ценности молодого поколения оказываются не такими, как у него. И, в конечном итоге, у него рвётся жопа, а его письма скатываются в «я тебя драл, гад сраный» и «лофщаллвфлзмзфзи».
Вся эта эволюция персонажа прослеживается в письмах. Тон героя меняется, меняется его настроение, и, кроме жгучей ненависти, не остаётся ничего. Другие части произведения не выбиваются так сильно из общей канвы, но всё равно умудряются блистать. Например, третья часть, в которой Сорокин подражает тургеньевскому стилю, или вторая, в которой история человека подаётся сочетанием слова «нормальный» с каким-либо существительным. От «нормальных родов» до «нормальной смерти».
Не думаю, что Сорокин сможет рассказать вам о нормах что-то такое, чего вы до этого не знали. Если вы уже понимаете, что норма – это социальный конструкт, который отражает некое усреднённое поведение или набор среднестатистических представлений, то после прочтения вы скорее всего получите набор очень «живых» иллюстраций того, насколько странной может быть нормальность.
Сорокин писал книгу в начале 1980-х, и как и многие «запретные» произведения, она распространялась самиздатом. Как и полагается творцу, он смотрел на советское общество, членом которого был, и критиковал его и отдельные его проявления в форме литературного произведения. Вне зависимости от того, как вы относитесь к Советскому Союзу, книга однозначно способна породить определённый эмоциональный отклик. И если вы находитесь на одном из краёв идеологического спектра «коммунисты-либералы», то реакция будет очень жёсткой. Сорокину прекрасно удаётся шокировать читателя тем миром, который он создаёт, и только из-за этого книга однозначно стоит прочтения.
Да, в некоторых местах она крайне низкая и грязная, но она обладает огромным проблемным потенциалом и в любом из случаев заставит вас осмыслить написанное в ней. Будучи сборником отдельных историй, она не отличается цельностью, а отдельные её части заметно провисают по сравнению с другими, но вас никто и не заставляет читать её целиком, от корки до корки – достаточно ознакомиться с некоторыми из частей. И если я вас убедил её прочесть, то удовольствие вы получите однозначно.
[/fsn_text][/fsn_column][/fsn_row]